Ничего не могу поделать, но в отсутствии свободного времени, каждая покатушка начинается спонтанно, а направление выбирается случайно. Как сказал один классик малокубатурного мототуризма: "Туда, не зная куда".
Точнее, куда глаза глядят. Глаза глядели прямо, поэтому ехал, никуда не сворачивая, пока не уперся в железнодорожный переезд. Поезда на Транссибирской магистрали шли в этот час один за другим и перед переездом собралась внушительная очередь. Хорошо, что не доезжая километр до этого места, я приметил проезд под путями железной дороги.
Редкое весеннее солнце не могло высушить дорогу под мостом и тоннель под мостом представлял собой короткий участок грязного месива. Впрочем, я без особых усилий я выбрался на противоположную сторону.
Проехав пару деревень, я остановился на высоком берегу Исети. На другой берегу пруда, образованного плотиной виднелись останки Камышевской пимокатной фабрики.
Эта фабрика была основана в конце 19-го, как мукомольная. Но что-то не пошло и основатель Первушин, застраховав имущество, сам устроил поджог, получил премию, которую благополучно пропил и принял постриг в Далматовском монастыре.
Новые владельцы - Ушковы оказались более оборотистыми и перепрофилировали фабрику в суконное предприятие. Количество рабочих выросло до 500 человек. Затем череда революций и Гражданская война. Рабочие отстояли свою фабрику, она выжила, но оказалось, что сукно, как сырье никому не нужно. И в конце 20-х прошла модернизация оборудования для выпуска валенок.
Здесь выпускали различные виды валенок, серые - для армии, черные - гражданские, детские, укороченные, с резиновой подошвой, белого цвета - для номенклатуры.
В годы войны ассортимент уменьшился, а объемы пришлось наращивать громадные. Причем делали это женщины и подростки, которые работали в две смены: дневная c 6 утра до 6 вечера и ночная с 6 вечера до 6 утра.
Занимались и ремонтом валенок, приходящих с фронта, нередко находя там остатки ног красноармейцев.
Наконец наступил мир, но и после войны камышевские валенки оказались очень востребованы. Производство росло, в Камышево строились новые дома, школы, детсады. Это продолжалось вплоть до перестройки, когда прилавки заполнила импортная обувь. Спрос на валенки резко упал. Несколько раз пытались организовать то частное пимокатное производство, то пивзавод, то автомастерские, но все тщетно.
Последний владелец через крышу выкорчевал и сдал в металлолом еще рабочие станки. Поняв, что фабрика умерла, местные жители вытащили все, что могло пригодиться в хозяйстве.
Я спустился к плотине и закурил. Не люблю заброшки. Ходишь по ним и слышишь голоса людей, которые умирали здесь за 150 грамм хлеба.
