Конечно:D
Русский Север.
После моего посещения мраморного карьера Рускеала передо мной открылось три пути: двигаться на восток по автодороге "Сортавала" до Пряжи. Поискать водопад Юканкоски - "Белые мосты" и встать на ночлег на озере Хауккаярви. Или же все-таки вернуться обратно на Ристиярви, походить по берегам этих озер, забраться на Медвежий утес Напаниелми, найти пещеры на горе разбойников Росвокаллио. Какая-то часть меня словно осталась там, на Ристиярви, и звала меня обратно.
У меня был один запасной день, и очень хотелось потратить его на дневку на Ристиярви, но впереди был долгая дорога домой, а там могло произойти все что угодно. Я решил приберечь этот день и двинулся по трассе "Сортавала" на восток.
Мимо пролетали карельские леса, болота и песчаные дороги. Я все еще видел тебя, Карелия, но мысленно был уже там, за горизонтом. Прости меня и прощай!
Свернув в Пряже на трассу "Кола", я решил не возвращаться по той же дороге, что приехал, и после Лодейного Поля направился в Вытегру. Карты у меня не было, но я считал, что Вытегра стоит на берегу Онежского озера, и я увижу его воды.
Так, в поисках ночлега, я все дальше и дальше продвигался по Архангельскому тракту, соединявшему Лодейное Поле и Вытегру. Лес вдоль дороги малопроходим даже для пешего, каждый поворот в него - это лесовозные дороги, выстеленные гатями из горбыля, по которым можно было проехать, но развернуться на мотоцикле там было очень сложно.
По пути встречаются обелиски "Здесь был остановлен враг" и было понятно, что он был остановлен не только мужеством и силой людей, но и самой природой. Все же ночевать на месте ожесточенных боев не хотелось, и асфальтовая дорога довела меня до Подпорожья. Здесь, на покосе, где раньше стоял чей-то дом, я встал на ночлег.
За Подпорожьем асфальт сменился укатанной песчаной дорогой, и я рассчитывал уже через пару часов оказаться в Вытегре. Но моим планам не суждено было сбыться, укатанная и легкая дорога перешла в разбитый грейдер, по которому медленно ползли лесовозы, проваливаясь в полуметровые ямы, засыпанные вязкой глиной.
Устав бороться с дорогой, я остановился на мостике через ручей, вытекающий из небольшого озера. Внезапно из-за поворота в клубах пыли показались два мотоциклиста на больших туристических эндуро. Они тоже остановились здесь, чтобы перевести дух. Я не ожидал увидеть мотоциклистов, а узнав, что они - иностранцы, я даже немного оробел, потому что мое знание английского языка оставляет желать лучшего.
Но смущался я зря, английский эти двое немецких пенсионеров (Гюнтер и имя второго, к сожалению, не помню) знали еще хуже меня. Так, общаясь на смеси английского, немецкого и языка жестов, мне удалось узнать, что они из Чаминга, Бавария, едут через Скандинавию, Кольский полуостров, вдоль восточного берега Онеги в Питер, Москву и Таллинн. В дороге около месяца и прошли уже 14 тысяч километров.
В России друг Гюнтера уже не в первый раз. Узнав, что я с Урала, он сказал: "Ураль гут!", после чего сделал волнообразное движение рукой, обозначающей горы. Я, в свою очередь, вспомнил, как сказать по-немецки: "Сегодня хорошая погода". Услышав родную речь в русских лесах, они радовались и смеялись, как дети.
Хотя мотоциклы у них новые, но экип поношен в давних походах. В общем, мототуристы они бывалые и мне льстило, что я на своем мопеде двигаюсь по таким дорогам, где опытные путешественники ездят на подготовленных для этого мотоциклах. Мелочь, но было чертовски приятно.
Пожелав друг другу удачи, мы разъехались в разные стороны.
Я ехал, размышляя об этой встрече, в голову лезли запоздалые английские и немецкие слова. Мимо проплывали поля борщевика, когда я вышел на асфальт. "АСФА-А-А-ЛЬТ!"- такую песню пел я во все горло.
Вскоре показалась Вытегра, но из-за моей географической ошибки, без Онежского озера. Впрочем, я не расстроился. Внизу, по Волго-Балтийскому каналу проходила огромная баржа, а следующая ждала своей очереди, чтобы зайти в шлюз.
Я остановился на Куковом роднике, чтобы набрать воды. Пришлось это делать быстро, потому что меня все время атаковали гигантские оводы агрессивной раскраски.
На берегу Ферапонтовского озера я сделал небольшой привал, и тут меня накрыло чем-то таким древнерусским, какой-то смесью печали, радости и терпения.
Бьется солнце о тучи над моей головой.
Я наверно везучий, раз до сих пор живой.
А над рекой кричит птица, ждет милого дружка.
А здесь белые стены, да седая тоска.
Было такое чувство, что вот-вот что-то откроется такое простое и понятное, как синее небо и облака на нем, как покосившиеся избушки на зеленом берегу. И до этого остается каких-то полшага, но натыкаешься на невидимую и холодную стену, и остается лишь глядеть на мир, как собака Павлова, все понимающая, но, от природы, немая.
Я долго бродил вокруг Ферапонтова монастыря, но тщетно - нить была утеряна. Или, может быть, дверь с надписью "Касса" меня сбила с толку?
Бросив взгляд назад на белые стены, я двинулся дальше.
Кирилло-Белозерский монастырь встретил меня толпами народа, снующего во всех направлениях, священниками, озабоченно ходящих по двору монастыря, на котором рабочие спешно достраивали сцену, ставили сиденья и настраивали аппаратуру - ожидался приезд какого-то высокопоставленного духовного лица. От нечего делать я тоже поглазел на монастырские стены, высота и толщина которых впечатляют. Сколько труда и здоровья здесь положили монастырские крестьяне?
Деревеньки со старинными церквями внешне были так похожи на вятские, пермские или уральские селенья, но была в них своя, особенная черта, свой характер. Все это - бывшие владения Великого Новгорода, неплодородная земля с суровым климатом, главная ценность которой - это люди. Белозерцы и поморы, не знавшие крепостничества и приписки к горным заводам. Ушкуйники и, позднее, раскольники-староверы, продвигавшиеся все дальше на восток. Удивительно, что может сделать человек, который чувствует себя хотя бы чуть-чуть свободным!
Пламя этой земли давно погасло и лишь тлеют веками старые угли. Но если и есть место, где "Русью пахнет", то это точно где-то здесь, от Вологды и до Архангельска.
Заночевал я под Вологдой, недалеко от музея деревянного зодчества. Где-то протекала невидимая сквозь густые заросли река, но о том, что она рядом напоминала лишь речная сырость и назойливая вологодская чайка.
